Её хочется носить на руках, тихо и ласково шептать на ушко: "Лера”.
Но Валерии Ильиничне Новодворской совсем не до того. Даже в свой юбилей
она неустанно и бескорыстно продолжает бороться с ненавистной гэбней.
"Если вы хотите спросить, какой я делаю макияж, — ответа не будет!” —
"Да мне и не нужно”, — тут же парировал я. Соврал, конечно, ведь так и
тянет узнать у этой блистательной женщины что-то очень личное. "Буду
говорить только про политическую ситуацию в стране, но не знаю, вынесет
ли это ваша газета”, — чеканила каждое слово борец с путинским режимом.
"Наша газета всё вынесет”. Надеюсь, на этот раз я уже не лукавил.
— Валерия Ильинична, вы непримиримый оппозиционер по жизни?
— Если по отношению к жизни, то я абсолютно не оппозиционер. Но нельзя
говорить о непримиримой оппозиции в стране, где де-факто отменены
многопартийная система и свободные выборы. Сейчас мы по этим параметрам
находимся где-то в брежневской реальности, дай бог, чтобы не хуже. Я
всегда по жизни была диссидентом, за исключением трёх ельцинских лет, до
начала чеченской войны, когда я могла быть просто правозащитницей.
Диссидент — очень непримиримое понятие.
— Простите, но в брежневское время вы сидели в тюрьме, где над вами
издевались и препараты кололи, а сейчас вас даже по ТВ увидеть можно.
— По-моему, вы клоните к тому, чтобы я сказала чекистской хунте спасибо
за наше счастливое детство. Не дождетесь! Я не буду благодарить Путина
за то, что я еще не сижу в тюрьме.
— Но на ТВ вы же нередко появляетесь, особенно раньше, у Соловьева.
— Это время кончилось. Бедный Соловьев землю ел, чтобы сохранить свои
программы. И даже на митинги "Единой России” ходил. Я ему говорила, что
это не поможет. И не помогло, как ни показывал, что он не на стороне
врагов народа.
— А недавно я вас видел уже у Сергея Минаева в "Честном
понедельнике”.
— Ему утвердили мое участие в передаче о Ленине. Видимо, нынешние
руководители НТВ забыли, что я умею делать в прямом эфире. И никак не
ожидали, что речь пойдёт не только о Ленине, но ещё и о чекистской
хунте, советской власти и 9 мая. Я всё это впихнула в передачу и боюсь,
что бедному Минаеву может не поздоровиться. Зато на неполитические темы
мне много раз предлагали выступить. Власти это выгодно — есть чем
отчитаться перед Западом. Был случай, когда один из центральных каналов
за участие в какой-то передаче даже предлагал мне любые деньги. Но я
хожу только в прямой эфир и говорю только на политические темы. Меня
оставляют в новостях у Михаила Осокина, но про чекистскую хунту всё
равно вырезают. У каждого цепь определённой длины. Это и есть свобода
суверенной демократии. Здесь даже цензура не нужна.
— Считается, что в политике вы абсолютно бескорыстны, за что вас
уважают даже враги. Хотя, в общем-то, это же должна быть норма — за что
же тут уважать?
— Это очень точное правило для тех, кого вы пытаетесь назвать
непримиримой оппозицией. Никаких денег не возьмет ни Борис Немцов, ни
Гарри Каспаров. Думаю, что и Касьянов не возьмет, и Рыжков. Константину
Боровому никто не посмеет дать деньги, даже подойти не осмелится.
Поэтому их и нет при власти. Там есть гозманы, никиты белых, с которыми
расплачиваются иногда даже неплохими регионами, сажая их на кормление.
Но среди депутатов Думы были честные люди, а некоторые, вроде Галины
Старовойтовой и Сергея Юшенкова, "благодаря” нашей чекистской хунте уже и
в могилах лежат. Они тоже денег не брали, так что, мне кажется, я в
хорошей компании.
— Но и к этой компании у меня есть вопросы. Например, к Касьянову.
— Здесь нужно либо факты иметь, или идти в суд и отвечать за клевету.
— А по поводу того, что чекистский режим виновен в гибели Юшенкова и
Старовойтовой, вас разве нельзя привлечь за клевету? У вас есть
доказательства?
— Ну почему-то никто из людей во власти за это не подавал на меня в
суд. Да, я не называю конкретных виновников, я их не знаю. Но я знаю,
кому была выгодна и нужна смерть Сергея Юшенкова. И совершенно очевидно,
что Галина Старовойтова была убита в тот момент, когда впервые на
повестке дня встал вопрос об участии спецслужб в управлении
государством. Тогда у нас президентом собирался быть Примаков. Упаси
боже, я не хочу сказать, что Примаков нанял киллеров для того, чтобы
убить Галину Старовойтову. У Примакова достаточно своих грехов,
например, разворот самолета над Атлантикой.
— Вы сказали, что никто из власти не подаёт на вас в суд. Мне
кажется, это потому, что вы им абсолютно фиолетовы.
— Не только я им фиолетова. Мне Борис Немцов объяснял этот механизм. Мы
можем начать беспокоиться, когда у нас рейтинг будет хотя бы 10
процентов. А пока он меньше процента, беспокоиться не о чем. Наши враги
поумнели, они теперь не запрещают читать Галича, сняли "железный
занавес”, разве что не молятся о том, чтобы все противники поскорее
уехали из страны. И они останутся здесь наедине с трубой и со своими
рабами. Это их вполне устраивает.
— Но когда убили Анну Политковскую, оппозиционеры тут же
использовали эту трагедию для того, чтобы ещё раз наехать на Кремль! В
этом смысле для меня что власть, что ваша оппозиция непримиримая
одинаковы в своем цинизме.
— Очень хорошая и удобная позиция. Можно и дальше пойти — сказать, что
Анну Политковскую убили по заказу Березовского, чтобы уесть Путина и
сделать ему бяку. Интересно, что должны были делать противники режима —
проводить расследование вместе с ФСБ? Для вас виноватый равен правому
только потому, что правый обвиняет виноватого, не имея стопроцентных
доказательств. Может, мы и никогда не доживем до раскрытия правды,
поэтому не судите да не судимы будете
— Это вы, Валерия Ильинична, должны себе сказать, потому что, как
демократ, должны понимать, что демократия состоит не в огульных
обвинениях, а в предъявлении конкретных фактов.
— А я кого-либо не обвиняю. Я обвиняю систему. Я не знаю, кто стоит за
тем фасадом, который нам показывают. И я не боюсь быть судима, мне
нечего скрывать. Я готова отвечать перед составом присяжных из 130
миллионов российских граждан. Хотя гражданами их назвать нельзя.
— А вам не кажется, что нынешняя власть сделала и вас частью своей
системы? Извините, но один уважаемый политолог как-то сказал мне, что
вас допускают на ТВ только лишь потому, что используют ваш не самый
симпатичный образ, и оттого всё, что вы ни скажете, обернется против вас
и оппозиции.
— Это обычное отношение умеренных, трусоватых людей к тем, кто не
боится ничего. Это система самооправдания. То же самое говорили про
Гайдара и Чубайса, будто бы они скомпрометировали реформы. Конечно,
лучше было бы, если бы лицом оппозиции была Ксения Собчак. Но, мне
кажется, Борис Немцов очень даже красивенький. И Касьянов вполне
благообразен, хорошо причесан. Да и Каспаров не плох.
— Эти умеренные привержены принципу из анекдота — не гони волну. А
вы, выходит, на другой стороне, то есть готовы гнать ту самую волну
дерьма, которой накроет нашу с вами любимую родину.
— А если наша любимая родина поймёт, что она сидит по уши в дерьме, то
есть шанс, что она найдет какого-нибудь Геракла и даже не одного,
который займётся очисткой этих авгиевых конюшен.
— Кто для вас Басаев — преступник или герой? Не за ваше ли
определение Басаева попало Венедиктову от Путина на совещании главных
редакторов?
— Не надо повторять глупости, которые бедный Венедиктов тогда в первом
шоке выдумал, чтобы объяснить, почему ни мне, ни Латыниной нет больше
входа на "Эхо”, для того чтобы мы не говорили о грузинской войне. Басаев
там был вообще ни при чём, а упоминался лишь мимоходом и для примера,
что он тоже не начинал с того, чтобы стать террористом. Так что я его
никогда не хвалила, да и как это можно было делать после Беслана.
— Недавно был 9 мая, День Победы. Для вас это праздник, пусть и со
слезами на глазах, или?..
— Не надо ставить меня в колонну советских демонстрантов с воздушными
шариками. 9 мая не имеет никакого отношения к окончанию Второй мировой
войны. Это сталинская дата. А в этот раз было омерзительное
самовосхваление, не имеющее никакого отношения к выжившим фронтовикам,
на которых тем, кто это устраивал, наплевать. Я знаю, как к этому
относятся честные ветераны войны. У меня были два деда-фронтовика.
— Для вас важен материальный достаток или вы бессребреница?
— Наш Демократический союз всегда выступал за капитализм. Мы самые
пламенные сторонники гайдаровско-чубайсовских реформ, и лозунг у нас
есть: "как потопаешь, так и полопаешь”. Конечно, надо работать и
зарабатывать, и чем больше, тем лучше. Я зарабатываю сколько могу, у
меня четыре работы. Основа капитализма — корысть. И если у человека её
не будет, то всё остановится, экономика рухнет, и мы окажемся в военном
коммунизме, который мне не очень-то нравится.
— Неужели вы тоже хотели бы приобрести такую же яхту, как Абрамович?
— Такая яхта мне без надобности. Во-первых, я не очень люблю кататься
на яхтах, а во-вторых, у меня просто нет времени. Но иметь вертолет или
хорошую машину, или хорошую квартиру, я бы не отказалась. Но, увы, я на
это не заработала, хотя очень стараюсь.
— А по телевизору нашему цензурированному что вы смотрите?
— Фильмы хорошие, которые попадаются временами на канале "Культура”. Из
новостей смотрю ночной выпуск НТВ, программу Михаила Осокина и "Неделю”
с Марианной Максимовской. По ТВЦ смотрю программу "25-й час” и
"Постскриптум”, чтобы знать, что враги замышляют.
— А если вы через некоторое время после Осокина в уик-энд вдруг
наткнётесь на эротический фильм, будете это смотреть?
— Я никогда не смотрю эротические фильмы. А если вдруг попадаю на
эротическую сцену, то закрываю глаза. Сцена кончается, я их открываю.
Мне это неприятно, меня это не интересует, и я не хочу это видеть. Но
другие пусть смотрят, что хотят.
