Я всегда чувствую сожаление о том, что моя последняя беседа с Майклом
Джексоном закончилась тем, что он разгневанно повесил трубку - по
крайней мере, я долго думал, что настроение Майкла в тот день , более,
чем десять лет назад, было сердитым. Сейчас я понял, что более точное
определение его настроению должно быть, как ''раненный''. Майкл
был среди самых приятных и самый талантливый среди всех, кого я встречал
в течение тех 35 лет, когда я освещал события, происходящие в
поп-музыке для Los Angeles Times. Мне посчастливилось
присутствовать во время многих величайших моментов его жизни. Я
присутствовал в тот вечер, когда впервые была показана электифицирующая
Moonwalk на специальном шоу Motown и в студии в 1985 , где все звёзды
собрались для записи ''We Are The World''. Я был с ним в доме Джексонов в
Энсино вскоре после того, как он приобрёл каталог песен Битлз в 1985. Майкл поразил
меня, как один из самых хрупких и одиноких людей, которых я когда-либо
встречал. Возможно, его сердце окончательно остановилось в полдень в
четверг, но оно было разбито очень давно. Я проводил с ним выходные
во время тура Victory в 1984. Я понял, что он был глубоко травмирован
тем, что произошло в последние годы его отрочества - в частности отказ
фанатов принимать тот факт , что ''маленький'' Майкл времен Jackson5
ушел навсегда - и пытался отчаянно защитить себя своей славой от будущей
боли. В конечном итоге, эта настоятельная необходимость в том, чтобы
стать знаменитым, стала корнем его трагедии. Впервые я встретил
Майкла в самом начале Jackson5 в их доме в Лос Анжелесе, и в моей памяти
сохранился стоящий 11-летний Майкл , такой умный , с огромными глазами ,
которому не терпелось дать интервью , чтобы успеть посмотреть
мультфильмы перед тем, как идти спать. Когда я встретился с ним
десятилетие спустя, его личность кардинально изменилась. Этого
беспечного ребенка больше не существовало. Продажи альбомов резко
упали в середине 1970х, и к тому времени, как он восстановил положение с
выпуском хитового Off The Wall в 1979, он был эмоционально истощен.
Пропасть между публичным имиджем и личной стороной - частое явление, но
столь заметно, как это было в случае Майкла случается очень редко. Сидя
на заднем сиденье в автобусе после триумфального концерта в Сент Луисе в
1981, Майкл был встревожен, постоянно опуская голову, шёпотом отвечая
на мои вопросы. В отличие от харизматичной, энергичной фигуры,
выступающей на сцене, вне её он боролся с застенчивостью, напоминавшей о
Бемби. Несмотря на возрождение своей популярности , он жаловался на то,
что чувствует себя одиноким - почти отгороженным от людей. Ему было 23. Когда
я спросил его, почему он не живёт отдельно, как его братья, а
предпочитает жить с родителями, он сказал: '' О, нет, я думаю, что я
умер бы , живя один. Я буду так одинок. Даже дома я одинок. Я сижу в
своей комнате и иногда плачу. Так трудно найти друзей, а есть вещи,
которые ты не можешь сказать твоим родителям или семье. Иногда я гуляю
вокруг по окрестностям ночью, просто, чтобы найти кого-нибудь, чтобы
поговорить. Но в конце я просто возвращаюсь домой''. Это было всё,
на что мог пойти Майкл в ту ночь, чтобы рассказать мне о своих глубоко
укоренившихся страданиях. Это могло бы быть большим несколькими годами
ранее. Майкл подписал контракт на книгу с Джаклин Кеннеди-Онасис,
редактором Doubleday перед туром Victory, и он хотел, чтобы я помог
ему написать её. Я провел несколько уикендов с ним в дороге в течение
тура. Вскоре я понял, что Майкл, который охранял свою личную жизнь любой
ценой, хотел просто собрать вместе все фотографии, в то время, как
Онасис хотела полноценную автобиографию. После столкновения между
обоими, адвокат и друг Майкла, Джон Бранка позвонил мне, чтобы
поблагодарить за мои усилия и сказал, что Doubleday движутся в другом
направлении. Моё участие в проекте закончилось. В течение времени,
проведенного вместе , мои беседы с Майклом иногда заходили - если
магнитофон был выключен - в тёмные моменты его прошлого. Однажды
вечером, когда мы просматривали стопку старых фотографий, одна
фотография его позднего подросткового периода послужила внезапной
откровенности. ''О, это ужасно'', - сказал он , отворачиваясь от неё. Майкл
объяснил, что его лицо было покрыто акне и его нос был такой огромный в
то время, что посетители дома в Энсино порой не могли узнать его. ''
Они могли подойти ко мне и спросить, глядя прямо мне в глаза, не знаю ли
я , где находится этот маленький смышлёный Майкл. Это было так, словно
весь мир говорил: '' Как ты посмел вырасти''. Майкл сказал, что он
начал смотреть в пол, когда люди приближались к нему или оставался в
своей комнате, когда кто-нибудь приходил в дом. Майкл поклялся
сделать всё возможное, чтобы люди ''полюбили меня снова''. Отверженность
повысила его амбиции в стремлении стать самой великой поп-звездой в
мире и постараться сделать его лицо прекрасным. К сожалению, нужда
Майкла была столь великой, что никакое количество любви не могло быть
достаточным. Сцена была его святилищем. Там он был больше, чем жизнь,
и ничто не могло угрожать ему. Всякий раз, покидая сцену, он чувствовал
снова уязвимость. В интервью 1981 года он сказал мне: ''Моя
настоящая цель заключается в том, чтобы выполнить то предназначение,
которое поставил передо мной Бог. Я не выбирал петь и танцевать. Но это
моя роль, и я хочу делать это лучше, чем кто-нибудь ещё. Я всё ещё
помню, как я впервые спел в первом классе. Я пел Climb Every Mountain и
все получили удовольствие.'' '' Это прекрасно, когда на шоу люди
объединяются вместе. Это наш общий маленький мир. В течение полутора
часов мы пытаемся показать, что в этом есть надежда и доброта. Только
когда вы выходите из помещения, вы понимаете все это сумасшествие.'' Нацеленность
Майкла на славу и успех показалась мне навязчивой и нездоровой. Даже
несмотря на то, что Thriller стал самым продаваемым альбомом всех
времен, Майкл говорил мне, что его следующий альбом дважды превзойдет
его . Я думал, что он шутит, но он никогда не был так серьёен. Проходили
годы, я наблюдал с грустью, как его музыка ушла от прекрасного
самоутверждения и приятной душевности Thriller к чему-то более
расчётливому и бездушному. Его влияние на рынке соответственно
уменьшилось. Выяснилось, что отчаянная потребность быть сверхзвездой -
что вылилось в прокламацию ''King of Pop'' - и его увеличивающаяся
эксцентричность создает трудности у публики в идентификации с ним
настоящим. Даже некоторые из его фанатов эпохи Thriller отвернулись
от него. В сознании публики он превратился из Короля поп музыки в Короля
скандалов. Когда я проводил опрос среди лидирующих руководителей
индустрии в 1995 году для выявления самых популярных поп исполнителей,
Майкл не попал даже в 20. Один представитель категорически заявил
мне: ''Вещь, которую он не понимает заключается в том, что даже если он
сделает в далёкой перспективе какую-то великую запись, она попадет
только в 20-ку, но никогда не станет хитом номер 1. То , в чём он
нуждается - это увеличение доверия. '' Другой представитель просто
сказал, что Майкл ''закончился''. Майкл был в бешенстве, когда он
позвонил мне на следующий день после того, как история вышла в The
Times. Как я мог так предать его, написав такую ложь? Неужели я
не видел, что эти руководители просто завидуют ему? Я пытался мягко
объяснить ему, что я думал, что во всём этом была доля истины и что он
утратил те качества , которые однажды сделали его таким востребованным. ''Это
причиняет мне боль, Роберт '' , - сказал он , его голос дрожал. Мне
стало плохо. Я начал говорить ему, что он мог бы стать таким
великим, как никогда, если бы он только..., но я не смог закончить
предложение. Майкл повесил трубку. После этого я следил за его
жизнью на расстоянии - обвинения, борьба с обезболивающими, брак с Лисой
Марией Пресли, всё более странный стиль жизни. Несмотря на то, что
периодически он объявлял о записывающих проектах и планах на тур, я не
мог представить, после всех унижений и разочарований, что Майкл сможет
найти в себе силы, чтобы выступить перед публикой снова. Я думал, что
страх провала был так велик. Было легче оставаться в мире фантазий. Поэтому
я был очень удивлен, когда он объявил о том, что возвращается на сцену и
даже еще более удивился, когда он продал билеты на 50 шоу на 02Arena в
Лондоне. Возможно, Майкл был сильнее, чем я думал. Нужно невероятное
мужество, чтобы хотеть вернуться на сцену в тот момент, когда ставка -
''ва-банк'' - и спросы на билет дали ему надежду. Несмотря на то, что
произошло, он понял, что всё ещё любим миллионами фанатов. В лучшем
исходе событий Майкл в свои 50 мог стать триумфатором в Лондоне, не
только покрыв свои долги, но восстановив для самого себя чувство
непобедимости , которое приносит слава. Провал этих шоу , как бы то ни
было, мог сделать его ещё более ранимым и уязвимым. С приближением
июля я представлял, как беспокойство Майкла возростало день ото дня,
даже час от часу. Были дни, когда он чувствовал, что может сделать это,
может вернуть свою корону серией захватывающих дух представлений и
встать рядом с Элвисом Пресли и Битлз в анналах поп музыки. Но, если
он ошибался? Если он не был достаточно силен физически,
психологически и эмоционально? Что делать, если бы он не оправдал
ожиданий? Что делать, если никакое количество похвал не сможет
заставить его почувствовать себя в безопасности снова? Стресс мог
быть столь огромным - и, возможно, так оно и было в конце , для его
разбитого сердца. Robert Hilburn 27 июня 2009
